Чем ближе к концу, тем яснее в памяти начало. Вот одно из самых ранних моих воспоминаний. Мы: отец, мать, брат Володя и я, — едем в кибитке, скользящей по заснеженным полям и лесам Заволжья. Отец — агроном Городецкого района Нижегородской области, он часто берет нас с собой в поездки по деревням. Брату Володе три годика, а мне уже пятый. Мы сидим внутри, под тулупом, прижимаясь к теплой груди матери; отец с кучером на облучке. Звенят бубенцы, лошади пофыркивают и мягко стучат копытами по укатанному снегу дороги.
Снаружи глухо доносятся голоса мужчин. Нам тепло, укачивает, проваливаемся в сон. И вдруг просыпаемся: темно, кибитка стоит, мы сбились с пути. Лошади по колено увязли в сугробе. Нас вытаскивают наружу поразмяться, а отец и кучер принимаются ходить вокруг упряжки, пытаясь шестами нащупать дорогу. Сбоку, у темной стены леса, появляются как будто огоньки-звездочки. «Это волки», — объясняет мне отец. Нас закидывают обратно в кибитку, отец хватает ружье, мать зажимает мне и брату уши, слышны два оглушительных выстрела. Кучер с трудом удерживает лошадей. Еще выстрел. Потом все успокаивается, лошадей выводят на дорогу, и мы снова засыпаем, прижавшись к матери. А когда просыпаемся, уже утро. Слышен лай собак и тянет дымком, приехали в деревню. Нас вводят в избу; из угла с иконы смотрят глаза, мерцающие от огня лампадки, пахнет молоком, хлебом, деревом…
Своеобразный, удивительный мир Заволжья просуществовал до начала 30-х годов прошлого века. От Нижнего Новгорода до Вятки леса и топкие болота уходили далеко на Восток, к Уралу. Дорог не было. Сюда, на Керженец, во времена Раскола бежали староверы, унося с собой древние рукописные книги, иконы, церковную утварь и старинные церковные распевы, здесь находили они убежище от преследований. И здесь создалась удивительная культура. Бревенчатые дома строились на века, и каждый был украшен затейливой резьбой. Любой предмет быта, кроме утилитарного, нес эстетическое назначение. В каждом доме занимались ремеслами, точили ложки, игрушки, изготавливали и расписывали сани, прялки, вышивали узоры на женской одежде, расписывали мебель. Каждая изба была своего рода музеем. С рождения, буквально с колыбели, ребенок попадал в сказочный мир, населенный персонажами русского фольклора и диковинными зверями; этот мир исподволь входил в сознание ребенка.
Гордостью каждого жителя Заволжья был конь. Хозяин выглаживал, вычесывал, холил его, украшал сбрую. Конь был знаком общественного положения крестьянина. У отца было две лошади: серая в яблоках и соловая, у обеих сбруя вся в бляшках; были бричка, тарантас, сани.
Вот в таком чудесном мире, которого больше нет, суждено мне было родиться…
Лев Овчинников. 2003 год
